Предисловие
В детстве я мечтал стать грузином. Мне очень нравились их черкески с газырями, кинжал на поясе и черные усы. Может, я просто был грузином в прошлой жизни? Не знаю. Но когда в садике у нас на какой-то советский праздник каждый должен был представлять какую-то республику, я очень сильно расстроился и чуть не плакал из-за того, что грузином назначили другого. Меня назначили русским. Кстати, в школе меня снова обошли, но на этот раз сделали узбеком. Было не менее обидно. (Не в обиду почтенным узбекам.)
Почему-то, по мнению воспитателей и учителей, грузин должен быть черноволос и горбонос. Между тем исконные грузины — рыжие. Как я. Нос, правда, был (и есть) вполне себе курносый. Но разве это причина отказывать ребенку в черкеске и папахе?!
Когда я повзрослел, мечта ушла на второй, а то и пятнадцатый план, но тяга к Грузии оставалась всегда. Она проявлялась в любви ко всем фильмам Данелии и лично к Вахтангу Кикабидзе. Она всплывала со дна цинандали, бутылку которого в разгар нелепой вражды России с Грузией мне контрабандой привезли из Казахстана. Она вслушивалась в витиеватые застольные тосты и поднимающиеся к небу песни. Она кричала на вершинах гор, где я чувствовал себя вах каким горцем! Но однажды мечта просто постучалась в двери и спросила: «Мы поедем в Грузию?» И я купил билеты в Тбилиси.
Встреча
Тбилиси встречает холодным киндзамараули из пластиковой полторашки. У этого вина нет ничего общего с тем приторным напитком, что пылится на наших полках. Настоящее киндзамараули живое, прохладное, с четким древесным оттенком. Оно само льется в рот и не требует лучшей закуски, чем поцелуй любимой женщины.
Ночной Тбилиси сияет огнями подсветки, выставляя напоказ свои лучшие фрагменты: сияющий купол церкви, старый балкон, увитый виноградом, кусок старой каменной стены и совершенно неуместные здесь футуристические постройки эпохи Саакашвили. Город пытается быть европейским, вывешивая флаги НАТО, переименовав улицы и переулки в авеню и стриты, дублируя информацию на английском языке, но это не Европа. Это Кавказ.
Это Кавказ в хаотичном дорожном движении, где настоящие джигиты презирают правила и пешеходные переходы, непрерывно нажимая на клаксон. Это Кавказ в затейливом переплетении улочек Старого города, игнорирующего законы притяжения. Это Кавказ в повсеместном непрерывном курении местных мужчин, не выпускающих сигарету изо рта ни в ресторане, ни в машине, ни дома, ни в купе поезда, и даже в бане умудряются курить. Это Кавказ и в уютной домашней гостинице, переделанной из квартиры.
Дом на Костава, 12 — старый, построенный в свое время одним богатым армянином своей любовнице. Пару бывших квартир хозяйка Цхала, старая статная седовласая дама, превратила в гостиницу. Развесила по стенам свои картины, частично детские, частично абстрактные, но все в духе Пиросмани: наивные и чем-то цепляющие. Железный балкон из столовой ведет во двор, наши окна — на шумную грузинскую стрит, а мягкая кровать — в сладкие сны.
Последний глоток вина — ну здравствуй, Грузия!
Сухой мост
Знакомство с Тбилиси началось с Сухого моста.
Сухой мост — это тбилисская барахолка. Сюда тащат раритеты, антиквариат и просто старые вещи на продажу. Здесь же, чуть ниже, художники и сувенирные лавки. На Сухой мост приходят, чтобы лавировать между разложенным прямо на земле товаром, торговаться, выспрашивать и прикасаться к живой истории.
Торгуют в основном старики и главным образом — остатками советского наследия. Здесь можно увидеть и мельхиоровую посуду, и тарелку кузнецовского завода, и шапку-ушанку, и плакат со Сталиным, и виниловые пластинки Высоцкого, и даже такой раритет, как немецкая саперная лопатка. По-настоящему ценных вещей мало, но ценных именно для тебя — сколько угодно.
Кому-то приглянется латунный подстаканник с гладким стеклянным стаканом, из которого пил простой совслужащий. Кому-то — настоящая кепка-аэродром грузинских модников 70-х. А настоящим гурманам стоит приглядеться к журналу мод и выкроек аж 1905 года выпуска.
Спускаясь вниз, попадаешь в другой мир. Тут художники развесили свои холсты и коротают время за нардами и разговорами. Картины самые разные. Традиционные сюжеты: тбилисские дворики, пирующие джигиты, пляски с бутылкой вина на голове. Пейзажи: горы, реки и, конечно, храмы. Портреты носатых генацвале и забавных животных. Но на стенку хочется повесить простую неброскую черно-белую картинку крутого тбилисского переулка, перечеркнутого гирляндами сохнущего белья и плетьми винограда.
Старый город
Именно из таких переулков состоит Старый город, карабкающийся в гору. Двухэтажные домики с каменным или кирпичным основанием, широким балконом и плетьми винограда стоят плечом к плечу, объединенные ржавыми водопроводом и газопроводом. Везде сушится белье. Причем всегда, даже в дождь. Уютные и добротные дома соседствуют с покосившимися и полуразвалившимися. Все вместе это смотрится очень гармонично и напоминает итальянские деревушки. Только там дома сплошь каменные. А вот кошки и там, и тут одинаковые.
Каменная мостовая дыбится волнами, взлетая вверх на Мтацминду, и спускается вниз, вливаясь в русло Руставели-стрит. Ездить на машине тут просто страшно, но местных это мало смущает: они носятся по склонам в 45 градусов, презирая опасность.
Старый город продолжается и внизу, и там улочки более спокойные. Узкие, извилистые, они стекаются то к ресторанчику, то к туристической лавке, то к булочной, где пекут лодочки шоти и круги хачапури, которые можно (и нужно) грызть на ходу. А еще надо непременно зайти вот в ту, эту и еще во-о-он в ту винную лавочку, чтобы попробовать такое вино, которое нигде не попробуешь. Терпкое саперави из квеври, пахнущее сосновой свежестью киси, мягко скользящую в желудок чачу крепостью 60 градусов.
Так исподволь город распахивает свои объятья тем, кто просто ходит, гуляет, наслаждается и вдыхает воздух Тбилиси, который остается неизменным уже много-много лет. И так же незаметно он выводит беспечных путников еще к одной своей драгоценности — к кукольному театру Резо Габриадзе.
